«LUMEN GENTIUM»

Сущность Церкви не получает в «L. g.» строгого определения; утверждается, что ее глубина поддается познанию лишь через различные образы (CVatII. LG. 6). Церковь представлена в первую очередь христоцентрично, поскольку неотъемлемо связана с божественным домостроительством, основана как союз веры, надежды и любви Воплощенным Словом и уподоблена Ему (Ibid. 8). Изъяснению иерархической структуры Церкви предпосылается характеристика ее как сообщества (congregatio) верующих в Иисуса Христа и их уподобление возглавляемому Им новому мессианскому народу Божию (Ibid. 9), все представители которого участвуют в священническом, пророческом и царском служениях Спасителя (Ibid. 31).

Сущность Церкви описывается в сотериологических и сакраментологических категориях: она коренится в тайне (mysterium) совершённого Христом спасения и выражается в Его славе, «отраженно сияющей на лике Церкви» (Ibid. 1; ср.: Ibid. 52). Церковь необходима для спасения, «ибо только Христос есть Посредник и путь ко спасению» (Ibid. 14). В этом отношении «Церковь составляет во Христе своего рода таинство (sacramentum) - то есть знамение и орудие (signum et instrumentum) - глубокого единения с Богом и единства всего рода человеческого» (Ibid. 1), «всеобщее таинство спасения» (Ibid. 48).

Церковь есть в то же время плод деяний всей Пресв. Троицы: ее существование от начала мира предопределено и изволено Отцом, основоположено в последние (novissimis) времена послушанием и искупительной жертвой Сына на Кресте, явлено излиянием Св. Духа в день Пятидесятницы. Само единство Церкви зиждется на предвечном единстве троических Лиц (Ibid. 4).

Церковь наделена дарами и заповедями своего Основателя, богатством Его славы. Однако главным даром служит живущий в ней и в сердцах верующих Св. Дух. Его действия пронизывают все стороны церковной жизни, Он есть ее жизненное начало, обеспечивающее возможность достижения всеми ее членами евангельской святости (Ibid. 39). Св. Дух непрестанно освящает, животворит, обновляет и наставляет Церковь, «наделяет и направляет ее различными иерархическими и благодатными дарами», объединяет «в общении и служении» (Ibid. 4). При этом подчеркивается важность социального устройства Церкви (socialis compago), к-рое Дух Христов использует для излияния на всех истины и благодати (Ibid. 8). Акцент, к-рый делается в «L. g.» на пневматологическом аспекте, служит преодолению разрыва между институциональной и харизматической составляющими экклезиологии, ибо «один и тот же Дух разделяет на пользу Церкви Свои различные дары по богатству Своему и согласно потребностям служений» (Ibid. 7), так что она наделена подобающими средствами достижения социального единства (Ibid. 9; ср.: Ibid. 12). По аналогии с Богочеловеком Христом в Церкви невидимые небесные блага и зримое иерархическое сообщество (societas organis hierarchicis instructa) суть «составляющие одной сложной реальности, образуемой божественным и человеческим началами (elemento)». Поскольку человек не безгрешен, святость Церкви несовершенна (Ibid. 48): будучи подлинно святой благодаря действующему в ней Богу, Церковь одновременно всегда нуждается в очищении (sancta simul et semper purificanda), покаянии и обновлении под действием Св. Духа (Ibid. 8, 9).

Привлекая новозаветный образ, «L. g.» называет Церковь телом (corpus) (ср.: 1 Кор 12. 12-13, 27; 1 Кол 1. 18; Еф 1. 22-23), мистическое единство к-рого обеспечивают таинства. «В этом теле жизнь Христова переливается в верующих, которые через таинства сокровенным и действительным (reali) образом соединяются со Христом, принявшим страдания и прославленным» (CVatII. LG. 7). Особую роль в этом играют Крещение и Евхаристия. Крещение служит приобщению (consociatio) к искупительным Смерти и Воскресению, человек становится членом церковного тела, глава которого - Христос. В преломлении евхаристического хлеба происходит действительное (realiter) общение верующих с Господом и друг с другом, «осуществляется (efficitur) единство верных, составляющих одно тело во Христе» (Ibid. 3). Питая их Своим Телом и Кровью, Господь желает «сделать их причастниками Своей жизни во славе» (Ibid. 48).

Сила и разнообразные дары всех таинств делают верующих сложившейся священнической общиной (communitas sacerdotalis), призванной к действенной любви и совершенству святости (Ibid. 11). «Ибо крещеные через возрождение и помазание Святым Духом посвящаются в дом духовный и священство святое, чтобы приносить духовные жертвы всеми делами христианина» (Ibid. 10). В местных собраниях (congregationibus localibus) верных, сплоченных вокруг своих пастырей, истинно наличествует единая Церковь Христова, и именно они называются в НЗ Церквами (Ibid. 26). Церковная община во всей совокупности (universitas) верующих, имеющих помазание, обладает сверхъестественной способностью разумения (sensus) и различения истины и потому не может заблуждаться в вопросах веры и нравов (Ibid. 12). Ставя во главу угла жизни Церкви всеобщее единение в Св. Духе и таинствах, прежде всего в Евхаристии, благодаря к-рой «Церковь непрестанно живет и возрастает» (Ibid. 26), «L. g.» закладывает в католич. богословии основы экклезиологии общения (ср.: Litterae ad Catholicae Ecclesiae episcopis de aliqiubus aspectibus Ecclesiae prout est communio // AAS. 1993. Vol. 85. P. 838-850).

В бытии Церкви «L. g.» открывает одновременно эсхатологическое измерение в силу того, что Церковь отождествляется с ростком и началом Царства Небесного, или Царства Христа, на земле (CVatII. LG. 5), и историческую динамику, поскольку это Царство, прообразованное и предуготовленное в истории ветхозаветного Израиля (CVatII. LG. 9), существуя в тайне (in mysterio), «зримо возрастает в мире силою Божией» и «обретет славное завершение в конце веков» (Ibid. 3, 2), когда Церковь в славе сочетается со своим Царем (Ibid. 5). Обетованное восстановление (restitutio) «уже началось во Христе, развивается ниспосланием Святого Духа и через Него продолжается в Церкви» (Ibid. 48). При этом мессианская задача Церкви носит универсальный характер: входя в человеческую историю и неся на себе «преходящий образ мира ceгo» (Ibid. 48), она «вместе с тем превосходит времена и границы народов» (Ibid. 9), «молится и трудится, чтобы мир во всей своей полноте превратился в народ Божий, тело Господне и храм Святого Духа» (Ibid. 17). Знáком и залогом ее возрастания является Евхаристия, в которой всякий раз совершается (exercetur) дело искупления (Ibid. 3).

Эсхатологическая природа Церкви сказывается также в превосходящем временны́е границы единстве всех ее членов: те, кто еще странствуют по земле, находятся в духовном общении с теми, кто, окончив земную жизнь, подвергаются посмертному очищению в чистилище или пребывают в блаженном богосозерцании. «Ибо все те, кто Христовы, кто имеют Его Духа, созидаются в единую Церковь» (Ibid. 49), составляют единое мистическое тело Иисуса Христа, единую семью (Ibid. 50, 51). При этом, как отмечают комментаторы, составители «L. g.» сознательно избежали характерных для прежней католич. экклезиологии небиблейских терминов, обозначающих Церковь в 3 состояниях: «воинствующая» (militans), «страждущая» (patiens), «торжествующая» (triumphans) (Rahner, Vorgrimler. 1979. S. 120). Единение Церкви земной и Церкви небесной осуществляется в литургии, прежде всего в Евхаристии и др. таинствах, проявляется в практике поминовения усопших в заупокойных молитвах, в предстательстве святых перед Отцом за грешников.

Несмотря на то что Церковь находится в становлении и называется, как у блж. Августина, «странствующей» (peregrinans), «L. g.» утверждает существование на земле в зримых формах истинной - единой, святой, соборной и апостольской - Церкви Христа: «Эта Церковь, установленная и устроенная в мире сем как общество, пребывает в католической Церкви (subsistit in Ecclesia catholica), управляемой преемником Петра и епископами в общении с ним» (CVatII. LG. 8). Это утверждение, тесно увязывающее истинность Церкви и общение с Римским престолом, не только явилось одним из самых спорных в конституции с т. зр. членов др. христ. Церквей (см., напр.: Василий (Кривошеин), архиеп. Догматическое постановление «О Церкви» II Ватиканского Собора с православной точки зрения // ВРЗЕПЭ. 1966. № 56. С. 222-238; Thönissen W. Über Einheit und Wahrheit der Kirche: Zum Verständnis des «Subsistit» im gegenwärtigen ökumenischen Disput // Catholica. Münster, 2007. N 61. S. 230-240), но и вызывало многочисленные разногласия в процессе рецепции в самой католич. Церкви. Проблема возникает также в связи с амбивалентностью понимания слова «пребывает» (subsistit) (см.: Teuffenbach. 2002. S. 23-37). С одной стороны, считается, что его употребление взамен предполагавшегося первоначально «есть» (est Ecclesia catholica) указывает на признание Собором более широкой области действия спасительной воли Божией, не отождествляемой с каноническими границами лат. Церкви. С др. стороны, его семантическое и метафизическое содержание ведет к мысли, что исключительно Римско-католическая Церковь является действительным, субсистентным выражением и совершенным осуществлением единственной Церкви Христовой, в то время как за ее институциональными пределами находятся только «многие начала (elementa) освящения и истины» (CVatII. LG. 8), происходящие от полноты вверенной ей благодати, что впосл. было отражено в декларации Конгрегации вероучения «Dominus Jesus» (AAS. 2000. Vol. 92. P. 757-758). Так, Римско-католическая Церковь признаёт свою связь со всеми, кто через крещение соединились со Христом и стали Его учениками, и желает объединения с ними «в единое стадо под одним Пастырем» (CVatII. LG. 15); однако глубина и полноценность церковности др. христ. общин напрямую зависит от степени их близости к ее каноническому и сакраментальному строю как Церкви-Матери.

«L. g.» указывает на иерархическое строение Церкви и выделяет в нем 2 основных уровня: рукоположенное священство и миряне. Особое положение занимает монашество, которое, «хотя и не относится к иерархическому строю Церкви… тем не менее неотъемлемо принадлежит ее жизни и святости» (CVatII. LG. 44).

Священническое служение поставленных в Церкви пастырей реализуется в полноте епископами и берет свое начало от апостолов, поставивших их своими преемниками в миссии собирания вселенской Церкви. Будучи священством служебным, или иерархическим (sacerdotium ministeriale seu hierarchicum), оно отличается от общего священства (sacerdotium commune) всех верных «по существу [essentia], а не только по степени» (Ibid. 10), т. к. основано на особом духовном даре, передаваемом в Св. Духе с апостольских времен через возложение рук при епископском посвящении. Т. о. подчеркивается, что, происходя в силу таинства, церковная власть епископов носит в первую очередь не административный, а сакраментальный характер. «Поэтому в лице епископов… среди верующих присутствует Господь Иисус Христос, верховный Первосвященник… Епископы преимущественным и очевидным образом замещают [partes sustineant] Самого Христа, Учителя, Пастыря и Первосвященника, и действуют от Его лица [in Eius persona]» (Ibid. 21).

Епископы поставлены пасти церковное стадо с помощью пресвитеров и диаконов: наставлять в вероучении и нравственной жизни, совершать свящ. обряды, управлять общиной (Ibid. 20). Поэтому на пастырей возложена особая ответственность, к ним обращено призвание стремиться к полноте христианской жизни по заповедям, ревностно следовать примерам святости (Ibid. 40-41), сообразовываться в учительных и практических вопросах с Откровением (Ibid. 25).

Указывая на апостольское преемство и полноту священства не только Римского епископа, но и каждого из епископов, «L. g.», с одной стороны, придает их служению значительную самостоятельность, ограничиваемую верховной церковной властью «в известных пределах ради блага Церкви и верных» лишь в исключительных случаях. Власть (potestas) епископов проистекает из таинства, а не из назначения Римским папой, поэтому является «собственной, ординарной и непосредственной» и осуществляется лично: как наместники и посланники Христа они правят порученными им отдельными Церквами (Ecclesiae particulares) (CVatII. LG. 27), «в которых и из которых состоит единая и единственная вселенская [catholica] Церковь» (Ibid. 23); епископами управляется (dirigitur) также каждая Евхаристия, совершаемая в собраниях верующих на местах (Ibid. 26). На этих основаниях «их не следует рассматривать как наместников Римского понтифика» (Ibid. 27).

С др. стороны, по образу единства апостолов во главе с ап. Петром епископат образует коллегию под верховенством папы и связан узами единства и взаимного общения. При этом «L. g.» подтверждает и оставляет в неприкосновенности абсолютное первенство (primatus) «полной, верховной и универсальной», свободно и независимо осуществляемой учительной и юрисдикционной власти Римского первоиерарха над всеми членами Церкви в силу его должности (muneris) (Ibid. 22). Папа представлен зримым началом и основой единства (Ibid. 23), конституирующим и объединяющим принципом епископата (Ibid. 18) и, следовательно, всей Церкви. Коллегия епископов обладает безошибочностью учительства (Ibid. 25) и церковной властью «лишь совместно с Римским понтификом» и никогда без него или без его согласия. То же относится и ко вселенским Соборам (Ibid. 22). Поэтому в отличие от отношений внутри собрания апостолов общение коллегии епископов с папой Римским является в строгом смысле общением иерархическим (communio hierarchica).

Первенство и вселенское председательство кафедры Петра должно также объединять литургические, духовные, богословские и канонические традиции отдельных Церквей, скрепляя их единой верой и единым устроением (constitutione), и одновременно оберегать их многообразие (varietates), следя, чтобы оно не препятствовало, но скорее способствовало единству (Ibid. 13, 23).

Миряне (laici) в «L. g.» впервые признаны полноценной, органической составляющей Церкви. Между ними и пастырями должно происходить тесное взаимообогащающее общение, царить уважение к личной свободе (Ibid. 37), «истинное равенство в отношении достоинства и общего всем верующим труда по созиданию Тела Христова» (Ibid. 32). Мирянам отводится активная роль, поднимается тема апостольства мирян, которой будет посвящен соборный декрет «Apostolicam actuositatem».

Став через крещение «участниками священнического, пророческого и царского служения Христа», миряне призваны стяжать Царство Божие, возвещать Евангелие и обеспечивать своей праведной повседневной жизнью действенное присутствие Церкви в мире, исполняя спасительную христ. миссию по его освящению «как бы изнутри»; им дана возможность выполнять некоторые церковные служения (Ibid. 31-33, 35). «В меру тех знаний, компетентности и авторитета, которыми обладают миряне, они имеют право, а иногда и прямую обязанность, выражать свое суждение о том, что касается блага Церкви» (Ibid. 37). Мирянам, как и всем др. членам церковного тела, дано под воздействием Св. Духа через участие в таинствах, особенно в Евхаристии, и богослужениях, через прилежание в молитве, деятельное служение ближним и упражнение в добродетелях достичь совершенства христ. любви и святости, в полноте проявить плоды благодати (Ibid. 39-42).

Особое значение для возрастания святости в Церкви, для «укоренения и укрепления в душах Царства Христова и его распространения по всем странам света» (Ibid. 44) имеет монашество - «божественный дар, который Церковь получила от своего Господа и по Его благодати всегда хранит» (Ibid. 43). Духовные усилия монашествующих должны быть посвящены благу всей Церкви. Из-за высоких требований к образу их жизни монашествующие могут с большей силой возвещать другим верующим и всему миру о величии Христа и могуществе Св. Духа, о евангельских добродетелях и небесных благах, свидетельствовать о новой вечной жизни, благовестить о славе Царства Божия, превосходящей все земное (Ibid. 44, 46).

Говоря о монашестве, «L. g.» определяет, что оно не является промежуточным звеном между состояниями клирика и мирянина: «как из тех, так и из других Бог призывает некоторых верных Христу, чтобы они вкушали от этого особого дара в жизни Церкви и, каждый по-своему, приносили пользу ее спасительной миссии» (Ibid. 43). Монашеские институты, имея юрисдикционную автономию в пределах отдельных Церквей, обязаны подчиняться верховной власти Римского епископа в силу присущего ему вселенского первенства. Уставы монашества обретают канонический статус после их офиц. утверждения церковной властью (Ibid. 45).

Посвятив отдельную главу в «L. g.» Богородице, II Ватиканский Собор обстоятельно рассмотрел вопрос о Ее месте в домостроительстве спасения и значении для Церкви, т. е. представил экклезиологический аспект мариологии. Поскольку Богородице была уготована особая роль в тайне воплощенного Слова - «дар и служение богоматеринства, которые соединяют Ее с Сыном Искупителем» (CVatII. LG. 63), Она нераздельно связана с созиданием и жизнью Его мистического тела и занимает высочайшее после Христа положение (Ibid. 54), стоит на первом месте в тайне Церкви, «выше всех блаженных и ангелов» (Ibid. 69), являясь «наипревосходнейшим и совершенно особым членом» Церкви (Ibid. 53). В лице прославленной душой и телом Пресв. Девы Церковь, еще находящаяся на пути к своей полноте в Царстве буд. века, уже достигла совершенства (Ibid. 65). В то же время Богородица очень близка верующим, поскольку стала для них Матерью по благодати и участвует с материнской любовью в их духовном рождении и воспитании (Ibid. 63). Содействовав на земле «послушанием, верой, надеждой и горячей любовью делу Спасителя», Она не оставила спасительного служения и по взятии Ее на небо, но Своим многообразным заступничеством помогает обретению верными даров вечного спасения и соединению их со Христом (Ibid. 61, 62) и «сияет как знамение [signum] твердой надежды и утешения странствующему народу Божию» (Ibid. 68).

Высочайшие добродетели, святость и участие в домостроительстве благодати делают Богородицу прообразом (typus) Церкви (CVatII. LG. 63), ее образом и началом (imago et initium) (Ibid. 68). Взирая на Родившую Христа и подражая Ей, Церковь печется о том, чтобы Он «родился и возрастал также в сердцах верующих» (Ibid. 65). Церковь «сама становится матерью, ибо проповедью и крещением своих сынов, зачатых от Святого Духа и рожденных от Бога, она рождает к новой и бессмертной жизни», и девой, ибо блюдет неповрежденной и чистой верность Жениху (Ibid. 64).

Истинное почитание Богородицы, как, напр., в Вост. Церквах, провозглашается в «L. g.» одним из признаков близости христиан и одновременно залогом их чаемого согласия и единства (Ibid. 69).

Происхождение и природа Церкви обусловливают образ ее существования и деятельности: уповая на буд. блага, завершить порученное ей Богом дело на земле - «верно открывать в мире Его тайну» (CVatII. LG. 8), гл. обр. через миссию и служение. Миссия Церкви в совр. мире должна соответствовать особому характеру исторического момента: ее конечная цель заключается в том, чтобы в условиях нарастающей социально-культурной и технической глобализации... безотлагательно содействовать достижению «полного единения во Христе» (Ibid. 1), «возвещать и устроять Царство Христово и Божие во всех народах» (Ibid. 5), потому что «все люди призываются к этому единению со Христом, Который есть Свет миру» (Ibid. 3).

Новая стратегическая направленность церковной миссии определяется в «L. g.» открытостью - признанием законной автономии профанного мира, т. е. гражданского общества, уважением к его свободе, принципам развития, национальным особенностям, культуре и ценностям. Предуготовляя Царство Божие, Церковь «не умаляет ничего из временных благ какого бы то ни было народа, но, напротив, поощряет и осваивает способности, ценности и обычаи народов, если они хороши, и, осваивая, очищает, укрепляет и возвышает их» (Ibid. 13). При этом она не соглашается с крайним секуляризмом и отвергает «то злополучное учение, которое стремится построить общество, не уделяя никакого внимания религии, борется против религиозной свободы граждан и разрушает ее» (Ibid. 35).

Отправным пунктом служения Церкви является пример ее Главы - Христа, уничижившего Себя, совершившего дело искупления в бедности и среди гонений. Поэтому, как подчеркивается в «L. g.», Церковь «воздвигнута не для искания земной славы, но для того, чтобы также и своим примером распространять смирение и самоотречение» (Ibid. 35). Документ подчеркивает особый долг Церкви по отношению к малым мира сего - к страждущим, немощным и бедным: признавая в них «образ Своего Основателя, нищего и страждущего, старается облегчить их нужду и стремится послужить в них Христу» (Ibid. 8). Обязанность особого пастырского попечения о бедных и гонимых членах церковного тела вменяется епископам (Ibid. 23). Развитие затронутого в «L. g.» вопроса о месте католич. Церкви в совр. мире было продолжено II Ватиканским Собором в пастырской конституции «Gaudium et spes».